дороги, которые годятся для хиппи, не слишком пригодны для «Мазерати»
Зацепило дико.
UROBOROSОписание:
А потом выпал снег...
Ничто не случайно и я тоже попал сюда не просто так. У этого убогого мира случилось несварение, и он меня отрыгнул.
В тот день почва казалась красноватой...
1. Akuro no oka
А потом выпал снег. Насколько хватало глаз, вокруг меня была слегка припорошенная белым пустыня. Кое-где торчали куцые кустики и пучки сухой травы. Я не знаю, сколько дней я шел по ней. Я не знаю, как вышло так, что я там выжил. У меня был термос с отвратительным растворимым кофе, но он быстро закончился. пришлось довольствоваться талой водой. Наверное, родители, которых я не могу вспомнить при всем желании, наградили меня феноменальным иммунитетом. Было дико холодно и порой я терял всякую надежду на то, что когда-нибудь смогу согреться, если спасусь. В такие моменты хотелось сдохнуть, хотя бы чтоб не ощущать этот дикий холод. Мне казалось, что даже кровь замерзает и впивается изнутри в стенки сосудов колючими кристаллами. Тогда я надрезал кожу на пальце и убеждался в обратном. Это немного успокаивало. Но совсем кратковременно. Странное свойство этого места - ты не можешь умереть, даже если очень хочешь. Все порезы и ссадины заживали без следа буквально за ночь, не было даже обморожения, а я все же хотел в глубине души жить и поэтому не покончил с собой в первый же день этого ледяного ада. Поначалу со мной был рюкзак и чехол с гитарой. В рюкзаке был тот самый чертов термос и много-много потрепанных толстых тетрадей. Все они были исписаны песнями и стихами. Я не помню, кто их автор, я даже не помню, откуда у меня это все. Я вообще мало что помню, память очень скоро стала подводить. Я долго не решался, но в конце концов начал жечь тетради. И когда сжег первую, понял, что помню все аккорды, все мотивы и все тексты. Тогда же ушли и остальные. Тяжелее всего было расставаться с гитарой. Но холод оказался сильнее меня. В итоге все, что у меня осталось - пол коробка спичек и четыре сигареты. Табачный дым немного согревал легкие изнутри и разгонял неумолимо замерзающую кровь. Последнюю сигарету я оставил для «особого случая». Может, она стала бы последним моим действием, но видимо кто-то сверху решил, что хватит с меня.
Не знаю, какой это был день (ночи здесь не было совсем, а часы я довольно быстро потерял), я просто бесцельно шел, еле передвигая ноги. Мне снова хотелось лечь на промерзшую землю, закрыть глаза и не просыпаться. Но на горизонте что-то замаячило. Я пошел туда и оказался у подножия невысокого холма. Он казался совсем безжизненным, если бы не строение на его вершине. Величественное здание из белого мрамора с колоннадой и двускатной крышей... В мозгу всплыло слово «акрополь» - укрепленная часть крупных древнегреческих городов. Наверное, оттого, что здание явно было в таком же стиле, что и строения древней Греции. За долгое время, что я здесь, мне еще не попадалось никаких следов наличия людей. В душе снова забрезжила надежда. Я прибавил шагу, насколько это возможно. Взобравшись наконец наверх, оказался у самых ступеней этого храма, как я стал его для себя называть. Почему-то я не стал сразу подниматься ко входу, а просто сел на ступеньку, оглядывая высокие и толстые дорические колонны. В глаза бросилось полное отсутствие каких-либо окон (хотя их вроде и не должно быть, если это и правда храм...) и то, что тяжелые бронзовые кольца на створках двери натерты до блеска, словно за них часто берутся. Здесь есть люди? Вот и он, «особый случай». Я достал помятую, неизвестно как сохранившуюся в целости последнюю сигарету и спички. Закурил. Теплый дым проник в легкие, я вновь ощутил себя живым. Быть может, теперь все наконец пойдет иначе. Только сейчас я заметил, как трясутся руки. я почти не чувствовал их, а пальцы сгибались с титаническими усилиями. Но я еще несомненно жив и это придавало какую-то решимость и желание жить. Я довольно долго так сидел, не решаясь подойти к дверям, пока кто-то не коснулся моего плеча.
- Новенький?
- А? - нервно обернувшись я обнаружил черноволосого мужчину у себя за спиной. Он смотрел немного хмуро, но все же дружелюбно.
- Я тебя не знаю. Значит новенький. Идем. - он повернулся и направился к приоткрытой двери, откуда, видимо, и появился. Мне ничего не оставалось кроме как подняться и догонять его.
- Что это за странное место? - наконец задал я вопрос, столько дней не дававший мне покоя.
- Здесь такого не спрашивают. Потом сам все поймешь. Или не поймешь. Неважно. Как тебя зовут? - не оборачиваясь бросил мужчина и я понял, что эту тему лучше не затрагивать. Напрягшись я с трудом выловил в глубинах памяти собственное имя, которое показалось чужим и холодным, оказавшись на губах.
- Ниимура Тоору.
- Хорошо. Заходи. - передо мной открылась дверь и я послушно прошел внутрь.
Вместо ожидаемого огромного зала я оказался в неком подобии небольшой прихожей. Справа из стены торчало множество гвоздей, на которых висела верхняя одежда и чья-то серая шляпа. Последовав примеру своего проводника я снял пальто и повесил на свободный гвоздь. А тот уже пошел дальше, поманив меня за собой. За пошарпанной дверью оказалась довольно просторная гостиная, в которой сидели люди. Трое.
Аскетично обставленное помещение выглядело даже убого, но все, похоже, были довольны. Кончики пальцев, щеки, уши и нос стало ощутимо покалывать. Я уже и не помню, когда в последний раз ощущал боль. Меня подтолкнули дальше, к большому камину. Я не возражал, ведь это - источник тепла.
- У нас новенький. Ниимура Тоору. Только что на ступеньках обнаружился.
- Откуда ты? - спросил брюнет, сидевший в кресле с большой керамической кружкой в руках.
- Из Киото. ...Наверное. - я не был уверен в том, что говорю, но в памяти всплыло это название.
- Киото... - он мягко улыбнулся, что-то вспомнив, - Там красиво.
- Ты там был?
- Мне так кажется.
- Фамилий у нас тут не принято. Будешь Кё. - прервал диалог мужчина, приведший меня сюда.
- Хорошо. - я не возражал. Мне, честно говоря, было совсем плевать, как меня назовут.
- Я Каору. Это - он указал на парня с кружкой, - Дай, Вон там сидит Шинья, рядом с ним - Кисаки. - оглянувшись я увидел сидящих на продавленном старом диване невозможно худого шатена и эксцентрично выглядящего парня с красными волосами, о чем-то оживленно спорящих. Оба вежливо мне кивнули и потеряли всяческий интерес. Дай же метнулся куда-то и через пару минут вернулся с такой же кружкой, как у него. Сунул мне в руки.
- Выпей, согреешься.
- Спасибо. - в кружке оказался горячий глинтвейн. Я осторожно опустился в кресло и стал осторожно пить вино, разносящее тепло по всему телу. Аромат пряностей приятно щекотал ноздри, я оживал. Каору молча ушел за неприметную дверь, а Дай придвинулся ближе.
- Ты, наверное, вокалист?
- Нет. А с чего ты взял? - я поднял глаза на брюнета, который был, похоже, немного удивлен ответом.
- Странно... Нам только вокалиста не хватает. А ты явно к нам, раз тебя нашел именно Каору. А на чем играешь тогда? - я совсем не понимал, к чему он клонит.
- Сюда попадают только музыканты. Причем так вышло, что нас разделяют по коллективам. Шинья - ударник, Кисаки - басист, а мы с Као - гитаристы. - пояснил Дай, отпивая глинтвейна.
- Гитарист... - я ностальгически улыбнулся - У меня была гитара, да... Акустическая. Корт, кажется...
- А что с ней?
- Стало холодно. - угрюмо ответил я, не вдаваясь в подробности.
- Ясно. - ничего и не понадобилось объяснять, - Ши, подай сюда Акай, будь другом! - крикнул парень и сразу же беззвучно появился ударник, молча протягивая видавшую виды гитару, - Сыграй мне.
Я послушно принял инструмент. Провел по струнам, проверяя строй, который оказался если не идеальным, то близким к идеалу.С сухим шуршанием вытянул из держателя медиатор. В мозгу послушно всплывали нужные строчки, а пальцы словно сами скакали по ладам.
shizumidashita kanjou ni wa saigo no wakare wo
musuko no koe miminari sae kikoezu naiteiru
me ni yakitsuku kizuato ni wa ikari wo oboete
hitomi wo tojita musuko wa mou waraezu ni naiteiru
taekirenai kizu wa fukaku mijikasugiru haru yo sakura chire
Мне много раз говорили, что эту песню не стоит никому петь, что она слишком пронизана отчаянием. Одна девушка, я не помню ее лица, но она совершенно точно мне нравилась, сказала, что боится меня в такие минуты.
Пауза. Эта строчка не ложится на музыку, но для меня она обязательна:
higaisha no koe wa arimasen
Дай вздрогнул и отвел пытливый взгляд, хотя снова вскоре его обратил на меня. Мне было плевать. Я пел.
byoushitsu kara hakobarete iku hitomi wa hirakazu
watashi no koe kikoemasu ka todokanu aijou
Я чувствовал, что по жилам плавно, но неумолимо, увеличиваясь подобно снежному кому раскатывается истерика. Она сквозила в голосе, она отдавалась дрожью в пальцах, я уже совсем не контролировал себя, я просто выворачивался наизнанку, демонстрируя всем грязное и темное нутро.
taekirenai kizu wa fukaku mijikasugiru haru yo sakura chire
kinou made wa waratteita ne madobe ni saku yuri wa karete iku
ashita wa mou konai no darou juuroku no yoru
naite mite mo waratte mite mo madobe ni saku yuri wa karete iku
ashita wa mou konai no darou juuroku no haru
kasou sareta musuko wo daite kawarihateta yume wa karete iku
taekirenai kamogawa ni saku sakura no shita
rainen ni wa kirei ni saite ima made yori mankai ni saku
taekirenai kamogawa ni saku juunana no haru
Почти охрипнув, в кровь искусав собственные губы, я наконец замолчал. Несколько нервных ударов по вибрирующим струнам - замолчала и гитара. В комнате повисла почти осязаемая кожей тишина, прерываемая лишь моим шумным и тяжелым хриплым дыханием. Оглянувшись, я обнаружил завороженно гладящего на меня Дая, статуей застывшего в дверном проеме Каору и замерших на диване Шинью с Кисаки. Наконец Каору, который вроде как был здесь негласным лидером, соизволил отклеиться от косяка:
- Сильно. Да, ты определенно наш вокалист.
- Да никакой я не вокалист. Я вообще не помню кто я и как сюда попал. - я только и смог, что огрызнуться, уткнувшись взглядом в огонь.
- Раз попал - значит так и надо. Поверь, если бы ты не был нашим вокалистом - мог бы попасть в куда менее приятные места. - впервые подал голос Шинья.
Мне ничего не оставалось, кроме как дать согласие. Вокалист так вокалист. Главное, сдохнуть не дайте.
2. Pink Spider
прим. авт.: Я, честно, не хотела раскрывать всю интригу так быстро... Хотел тянуть до последнего, правда. Оно само вышло т.т Глава должна была быть полностью посвященной Кисаки, но Остапа понесло, простите.
Пошли дни. Один за другим, я совсем потерял им счет и почти не замечал ту тонкую стеночку сна, что отделяла одни сутки от других. Я все еще не понимал, что это за место и что я здесь делаю, но здесь не было принято чему-либо удивляться. Никто не знал, что здесь делает. Вернее, почти никто. с первого дня не отпускало ощущение, что Каору в курсе всего происходящего. просто отмалчивается. А я не расспрашивал. Все равно ведь ничего не скажет. Этот «храм», в который я попал, был гораздо больше внутри, чем можно было бы предположить. И в нем, словно пчелиные соты, помещалось довольно много помещений, объединенных тройками между собой в некое подобие квартиры, причем вход был один, а дверь после прихожей вела для каждого в его «квартиру». Не знаю, как у других, но у нас была та гостиная с камином, в которую я попал первым делом, спальня с тремя двухэтажными кроватями, раздельный санузел и самая настоящая репетиционная и звукозаписывающая студия со всем необходимым для деятельности полноценной группы. Все комнаты выглядели убогими и серыми, студия же, в противовес им, была наполнена прекрасной техникой, инструментами, и хорошо отделана. Неудивительно, что там проводилась львиная доля всего времени. Меня захватило то, что мы делали все вместе. Я никогда не мог и подумать, что могу петь, а мои стихи станут песнями. Но мне это нравилось и осью моего мира стала микрофонная стойка. О существовании других групп я узнал случайно. Я сидел с чашкой кофе на кухне, которая, как оказалось, была общей для всех, когда туда зашел какой-то парень с короткими ярко-розовыми сверху и черными снизу волосами. Почему-то он показался мне смутно знакомым. Словно там, в прошлой жизни, которую я совсем не помню, я много раз его видел.
- Новенький? Я не видел тебя раньше. - парень широко улыбнулся мне и нажал кнопку на электрочайнике.
- Ага... - я во все глаза смотрел на незнакомца, который, казалось, был ничуть не удивлен.
- Что смотришь так? Кухня общая, еще много кого встретишь. - парень снова улыбнулся, наливая кипяток в заварник с зеленым чаем, - Меня Хидето зовут. Хиде.
- Тоору... Кё.
- Очень приятно. - улыбка совсем не сходила с красивого лица юноши, - А ты к кому? Ну, кто тебя нашел?
- Каору. - до меня постепенно что-то стало доходить.
- А, ты с ними... Вокалист, значит?
- Ну да. А ты кто и с кем? - я совсем расслабился и наконец начал задавать вопросы. Хиде очень располагал к себе и мне хотелось бы продолжать с ним общение.
- Я гитарист... в основном. - он рассмеялся, - пока один, и, дай Бог, чтобы надолго...
- То есть? Ты рад, что один? - глаза против воли расширились от удивления. Хоть я и не особо любил людей, все же они мне были нужны. В ограниченных, правда, дозах.
- Это хорошо, что я один так долго. Еще не пришло их время. - лицо парня на пару секунд погрустнело, но довольно быстро просветлело, - Мне пока и одному неплохо, правда. Я порой кооперируюсь с Ками, Жасси и Дайске - мы тут одиночки. Ками - ударник, Жасмин - басист, а Дай-чан - вокалист. Ты еще познакомишься с ними. Уверен, ты отлично поладишь с Дайске, он любит такую музыку, да и рассказывал... а, впрочем, неважно, ты же не помнишь...
- Нет, скажи! - Хиде явно знал многое, а я не хотел упускать такую возможность узнать что-то о месте, где мы все очутились.
- Нет-нет. Нельзя. Каору пытай, он тоже немного знает, хотя и далеко не все. - парень всем видом дал мне понять, что больше ни скажет ничего и я отстал, потому что почувствовал, что он и правда будет молчать до последнего.
- А можно как-нибудь услышать, что ты играешь? - решил я сменить тему, к тому же, мне и правда было очень интересно это.
- Давай через пару часов здесь же? Думаю, я смогу тебя провести к себе на правах гостя. - Хиде налил чай в большую желтую чашку в красных сердечках и быстро вышел. Посидев еще минут десять, я помыл свою чашку из-под кофе и тоже ушел с кухни. У камина в гостиной сидел Каору и смотрел на огонь неподвижным взглядом. Тусклый свет очертил контуры лица и золотистыми бликами играл в прядях волос. Гитарист выглядел задумчивым и немного грустным, словно о чем-то тосковал. Я тихо подошел и молча присел рядом.
- Нас много?
- Довольно... А что, встретился с кем-то на кухне? - я уже говорил, что здесь не принято чему-либо удивляться?
- Угу. - я кивнул, - С Хиде.
- С Хиде? И... Что? - голос лидера дрогнул и заметно потеплел, словно это был его собственный сын. Он явно взволновался от этого известия.
- Да ничего.. - я покосился на затаившего дыхание мужчину. - Он приятный человек. И у меня такое чувство, что я его уже видел.
- Еще бы... Я уверен, что ты его видел и не единожды. Я очень рад, что теперь знаком с ним лично, правда... - Каору явно что-то недоговаривал, но я не расспрашивал, зная, что бесполезно.
- Возможно. Мне он во всяком случае понравился.
Внезапно в гостиную, разрушая всю атмосферу, раздраженным шмелем влетел Кисаки и рухнул на горестно заскрипевший под его седалищем диван.
- Чертовы кролики...
- Что такое? - Каору обернулся и уставился на шипящего ругательства басиста.
- Да затрахали трахаться уже! - в голосе красноволосого было бесконечное отчаяние.
- Кто? - тут уже заинтересовался и я.
- А ты не знал? - лидер удивленно вздернул брови, - Дай с Шиньей у нас же вроде как.. любовники.
- Не знал. - честно говоря, я смутился. Весь их флирт и перемигивания на репетициях я всегда списывал на шутки, а то, что они вечно где-то вдвоем пропадали, легко объяснялось близкой дружбой.
- Ну вот, теперь знаешь. - Кисаки продолжал плеваться ядом, - Видимо, решили, что это специально для них в репетиционной диван стоит. Я даже бас забрать не могу!
- Киса, то, что у тебя недотрах, все уже заметили, хватит списывать все на нашу сладкую парочку. - Каору ухмыльнулся и снова повернулся к камину, а Кисаки, лицом по цвету сравнявшись с волосами, вылетел из комнаты, на ходу доставая из кармана сигареты и зажигалку.
- Женщин здесь нет и на всех это сказывается по-разному. - пояснил гитарист, - Кто-то как Тадаши дрочит по трижды в день и бесится, видя кого-то вместе, а кто-то вполне неплохо справляется и без женщин... Может и тебя накроет скоро.
- А ты как же?
- А мне и так неплохо. Для физической разрядки мне никто не нужен, а эмоциональная связь у меня только с гитарой.
- Наверное, так и лучше... - я хмыкнул. Секса мне, в принципе, пока не хотелось и хорошо. Не хотел бы я превратится в такой злобный кактус, как наш басист.
- Да точно тебе говорю. Глянь на Кису. Он тут незадолго до тебя появился. Издергался весь, бедняга... - Каору, похоже, откровенно забавляло поведение басиста. А мне тем временем просто не терпелось снова встретиться с Хиде, хотя времени было еще достаточно.
- Я на кухне буду пока. Кофе выпью. - я поднялся и пошел к двери.
- Передавай Хидето привет. - не оборачиваясь попросил гитарист.
- Хорошо. - только за дверью до меня дошло, что он сказал. Вот ведь...
Хиде уже был на кухне, хотя до условленного времени было еще полчаса, не меньше. С хитроватой улыбкой он сидел с ногами на стуле, обеими руками держа ту самую забавную чашку с сердечками.
- Рано ты.
- Ты тоже - «в основном гитарист» хихикнул и с кошачьей грацией соскочил на пол, поставив чашку на стол. - идем?
Я только пожал плечами, а Хидето уже схватил меня за запястье и потащил прочь из кухни, откуда мы попали прямо в студию. От нашей она отличалась яркой цветовой гаммой. Цвета стен, мягкого диванчика, ударной установки и всего вокруг были невозможно яркими и сочными, словно здесь работал не взрослый человек, а компания маленьких детей.
- Нравится? - гитарист явно гордился студией.
- Не знаю... - честно сказал я, в ответ на что Хиде звонко рассмеялся.
- Многие врут, что нравится. Ну, не важно. Не им тут играть, верно? Садись, чего стоишь? - он кивнул на зеленый диван у дальней стены, но мое внимание уже было привлечено рядом стоек, на которых стояли разноцветные, как и вся комната, гитары.
- Вот это мне точно нравится... - я не смог сдержать восхищения, а Хиде засиял, как начищенная монетка.
- Вот эта - моя любимая. Хорошо, что она и здесь со мной... - Он взял за гриф и сразу же повесил на плечо желтую в красное сердечко гитару, совсем как та чашка.
- Она совсем как ты. - я улыбнулся, потому что она и правда как нельзя лучше подходила своему владельцу.
- У нас любовь, разве не видно? - подключившись к комбику, Хиде чуть ли не вприпрыжку подошел к кослотно-салатовой стойке с закрепленным микрофоном и сразу же заиграл. Хотя он был и без группы, уже одна только гитарная партия создавала всю нужную атмосферу. Песня показалась до боли знакомой. Я мог даже сказать, как называется. Pink Spider. Совершенно точно. Несмотря на слова, она звучала довольно радостно. Плюс ко всему у Хиде оказался отличный голос. Так вот, что он имел в виду под «в основном гитарист»... К середине песни дошло до того, что я под удивленным взглядом Хидето начал подпевать. Слова всплывали в голове так, будто я пел ее раньше.
- Ну ты... Даже такой маньяк, как Каору, не смог вспомнить слов песни... - Хиде прислонил гитару к подлокотнику дивана.
- В смысле «маньяк»? - я совсем ничего не понимал.
- Ну, в смысле, он меня узнал. Здесь. Мы столкнулись на кухне, когда он только-только попал сюда, он отшатнулся, потом челюсть уронил, и как прошепчет на весь дом: «Хиде-е-е-е...» - гитарист выпучил глаза и крайне комично изобразил реакцию всегда серьезного лидера, после чего мы с ним оба, не выдержав, расхохотались.
- Вот оно что... Вы, наверное, знакомы были раньше?
- Неа. По крайней мере, я его точно не знал - Хидето уверенно покачал яркой головой.
- Значит, ты был знаменит. - сделал я логичный вывод.
- Мэйби. - на лице гитариста вновь заиграла хитрая улыбочка.
- Ну ладно, не хочешь говорить - не надо. - я решил, что позднее обязательно все еще выведаю, хотя любопытство и точило со страшной силой.
Внезапно в дверь кто-то стал ломиться. Не знал, что такое возможно без ведома хозяина. Хиде вскочил с кресла и открыл нежданному гостю, которым оказался как раз Каору. Лицо лидера было бледным, а зрачки расширились, было заметно, что он сильно взволнован.
- Кё... Ты не знаешь, куда Кисаки подевался?
- Нет. а что Кисаки? - я в недоумении уставился на мужчину.
- Пропал Кисаки. - Кору подошел ближе и устало рухнул на диван рядом со мной, - Я обегал всю округу. Его нигде нет. Вообще! Здесь негде спрятаться. Он вообще пропал. Совсем... - высокий лоб гитариста был покрыт испариной и к нему прилипли пряди волос.
- Као... Можно тебя на секунду? - вдруг спросил Хиде.
- Да, конечно... - гитаристы отошли в сторону, о чем-то негромко переговариваясь, но я услышал достаточно много.
- ...Я же говорил... Он в коме... И вышел.
- Невозможно! ...Отсюда не возвращаются.
- Из... возвращаются.
- Но Хиде!
- Заткнись и слушай меня.
- А как же...?
- Значит не он.
- И что тогда....?
- Ждать.
Не дожидаясь окончания диалога, я вышел из студии и прямиком пошел в прихожую. Обулся, накинул пальто и вышел наружу. Я не выходил из помещения с момента моего появления здесь. Вокруг была все та же бесконечная пустыня, плешиво присыпанная снегом. В лицо сыпануло колючей снежной пылью, заставив зажмуриться. Сунув руку в карман, я вытянул оттуда слегка помятую чудом сохранившуюся сигарету и коробок с парой спичек. Они сейчас кстати. Закурил, чтобы не промерзать хотя бы изнутри.
Я забыл передать привет.
Не сказать, что я был сильно расстроен пропажей Кисаки. С самого первого дня я ощущал какое-то отчуждение с его стороны. Он не был такой частью коллектива, какими являлись остальные. Неплохо ладя с Каору, он часто цапался по мелочам с импульсивным и порой несдержанным Даем, его вечно раздражал тихий и не высовывающийся особо Шинья (и еще сильнее - эти двое вместе), а я изо всех сил держал нейтралитет, но пару раз таки сорвался, высказав все, что думаю об этом заносчивом нарциссе, при том, что басистом он был весьма посредственным. В общем, мне было плевать. Я был абсолютно уверен, что все с ним в порядке и нисколько не волновался.
Тогда, стоя на мраморных ступеньках, я впервые увидел здесь закат. Огромное солнце медленно. словно бы лениво и неохотно притягивалось к горизонту, красиво подсвечивая редкие перистые облака. Ветер почти успокоился и только легкая поземка клубилась над самой землей. Если бы я мог - обязательно зарисовал бы это легкой акварелью, чистыми и прозрачными теплыми оттенками. Но я мог лишь запечатлеть в памяти эту потрясающую картину, чтобы потом все же написать, но только словами. Прохладный воздух выветрил из головы все те триста четыре вопроса, которые возникли после услышанного от Каору и Хиде. Я просто решил не забивать извилины. Все еще узнаю потом. Время еще не пришло. Огненный шар наконец начал плавно скрываться за линией горизонта, небо постепенно окрашивалось сверху малиновым, фиолетовым и, наконец, темно-синим с редкой инкрустацией первыми звездами. В закатных лучах промерзшая почва казалась красной.
3. Ain’t afraid to die
Жутко захотелось курить. Я накинул пальто и не застегивая его вышел на мраморное крыльцо. На ступеньках, не заметив меня, сидел Хиде. Не успев даже оформить мысль, я приблизился к гитаристу и опустился на холодный, кое-где даже покрытый тонкой корочкой льда, камень.
- Хиде… Скажи, где мы?
- В Раю? – спокойно ответил Мацумото, неподвижно глядя прямо перед собой
- В Раю? – я поперхнулся. – То есть как это? Я что, умер?
- Не знаю. Может и так. Но это – наш Рай.
- Как-то не очень похоже на Рай… - я зябко поежился, запахнув пальто плотнее и втягивая голову в плечи.
- Рай – место, где твоя душа будет в вечном блаженстве без забот. Место, где ты можешь заниматься именно тем, что по-настоящему твое. Это наш Рай, Тоору.
- А почему я ничего не помню о том, что было… - я запнулся, не в силах назвать вещи своими именами и спросить о своей жизни. - Ну, до этого места?
- А почти никто не помнит. Я вот исключение. Каору смог вспомнить меня и вроде все. А остальные ничего не помнят. Так ты сможешь быть тем, кем ты должен быть, не оглядываясь на жизнь. Не важно, кем ты там был. Если ты музыкант, ты попадешь сюда и будешь заниматься музыкой. И это – Рай. Если бы ты помнил о своей жизни, счастье было бы невозможно. Ты бы скучал о ком-то, за кого-то переживал бы, тебе бы мешали события прошлых лет. А так – полная свобода без оглядки и сожалений. Только представь на секунду, если бы ты встретил здесь кого-то, перед кем провинился когда-то. Плюс камешек на душу. Кому-то ты сделал больно, кто-то сделал больно тебе… Камешки, камешки, камешки, а порой и целые глыбы. Это все груз, балласт, понимаешь? Он будет мешать твоему движению вперед. Память неизбежно нагрузит тебя целой горой, которая не нужна в подобном месте. Я вот свою гору ношу на плечах… Уже десять лет ношу. – Хидето тяжело вздохнул, опустив голову и впутав пальцы в волосы на затылке - Думаешь, легко?
- Если мы все… – я снова запнулся, но сглотнул комок, намертво вставший в горле, - Мертвы… То где Кисаки?
- А, басист ваш. – Хиде хмыкнул, чуть усмехнувшись, - его время еще не пришло и он просто вышел из комы. Почти чудо. Кома была глубокой и никто уж не надеялся увидеть его в мире живых. Хотя появление его здесь и странно, я доволен, что в итоге он не с вами. Ему было здесь не место. Да ты и сам заметил, думаю. – Мацумото хитровато улыбнулся, искоса на меня глядя.
- Да уж, без этого фрукта стало значительно спокойнее. Только вот без басиста тяжеловато. – я умолк, переваривая полученную информацию.
- Думаю, группа недолго будет в неполном составе. Должен обязательно объявиться кто-то, кто дополнит коллектив. – спокойно отозвался Хиде и легко поднялся на ноги, - Идешь? А то холодно как-то.
Я в ответ молча кивнул и сунув не зажженную сигарету в карман побрел за гитаристом в тепло помещения.
***
Я пришел в студию чуть раньше остальных , потому что хотел немного посидеть в тишине и обдумать все то, что услышал тогда на крыльце. Здесь и правда были только музыканты, а я совершенно точно был уверен, что тогда, при жизни, им не был. Ну вот хоть убей, как это ни нелепо звучит. Несмотря на приличный запас песен, почти все из которых уже обрели свое музыкальное воплощение, и гитару, я был на все сто уверен, что до того, как я попал сюда это все было не более чем хобби. Но, впрочем, это не так уж важно. Усмехнувшись, я толкнул легко поддавшуюся (замки здесь ни к чему) дверь студийного помещения и застыл в проеме, сквозь полумрак увидев, что на диванчике у противоположной стены кто-то лежит.
- Дай, ты? – осторожно поинтересовался я, пока не подходя ближе и нашаривая на стене выключатель, чтобы включить свет. Гитарист целый день где-то пропадал и я решил, что это, должно быть, он. Лампы под потолком резанули по глазам, тело на диване резко уселось, пылко, словно любимую девушку, прижимая к себе бас-гитару и в тот же миг стало ясно, что это явно не Дайске. Худой довольно высокий парень, по виду немного мадше меня, с короткими черными волосами, в сбившихся на кончик носа очках в черной пластиковой оправе, расстегнутой клетчатой рубашке с короткими рукавами и драных голубых джинсах немного испуганно смотрел на меня заспанными глазами, явно соображая, что сказать. А я тем временем скользил взглядом уже по инструменту. Форма гитары была далека от классической, бас напоминал крупного хищного зверя, напряженного перед прыжком. И хотя он явно контрастировал со своим хозяином, я почему-то решил, что они скорее дополняют друг друга, чем борются. Мы обрели нашего басиста. Парень тем временем немного пришел в себя и осторожно спросил, не заморачиваясь на всяких “вы” и прочем официозе:
- А ты кто?
- Вокалист твоей новой группы. – просто, а главное – совершенно честно ответил я, хохотнув и подходя к дивану ближе. Глаза парня расширились от удивления.
- Как так? У меня же есть группа, давно… - он нахмурился, что-то напряженно вспоминая, - Черт, я помню только, как мы бухали после концрта. Много алкоголя и, вроде бы, дурь. Лица, лица, лица… Я не помню даже их лиц и имен! – Парень снова вскинул на меня мертвенно-бледное лицо. В зрачках его плескался ощутимый кожей животный ужас.
- Тебя там точно не было… - он резко откинулся на спинку, зажмурившись, - Я вообще ничего не помню. Я помню только, что играл на сцене, а потом было много людей, алкоголя и наркота. А после наркоты – пустота. И до концерта - тоже. Где я? Кто ты? Чем меня накачали? – басист раскачивался на диване, сдавив пальцами виски и монотонно бормотал.
- Я понятия не имею, кто ты. Я пришел в свою студию на репетицию, а здесь ты. Не истери. – я схватил парня за плечо. – Свое имя помнишь?
- Хара Тошимаса.
- Тошия. – парень послушно кивнул. Видимо, с сокращением я попал в точку.
- А теперь внимай, Тотчи. Тебя, похоже, накачали чем-то мощным и в лошадином количестве, потому что это передоз.
- И поэтому память отшибло? А она вернется? Ты знаешь, кто это сделал? – Меня снова засыпали вопросами. Тошимаса явно не понял, к чему я клоню. Оно и понятно – не самый очевидный исход.
- Нет, родной, - я, не сдержавшись, ухмыльнулся, - ты просто умер. Но ты помнишь последние часы перед смертью. Это редкость. Я вот кроме имени вообще ничего не помнил. Эй, только в обморок мне не хлопайся..! – Я вовремя заметил, что Тошия опять побледнел и сообразил, что как-то я резковато, без смазки и подготовки, так сказать.
- Да быть того не может. Я же в полном порядке. Даже гитара со мной. – сильно напуганный парень все еще искал объяснения и, видимо, решил, что его разыгрывают.
- Без гитары ты не смог бы играть с нами. – я пожал плечами, - Видимо, инструменты сюда переносятся вместе с хозяином. Я вокалист, и то с гитарой пришел. А вот память – лишнее. Только проблемы от нее. Нет, Тошия, это не розыгрыш и не побочный эффект после передоза. Воспоминания и жизнь никуда не вернутся. Ты действительно умер.
- И где я? На Ад не сильно похоже. – с сомнением приподнял бровь басист, внимательно осматривая помещение.
- Раз на Ад не похоже, значит Рай. Логично? Но Рай специфический. Не будь ты хорошим музыкантом, неизвестно, куда бы загремел. Все, кого ты встретишь здесь – также музыканты. Думаю, не ошибусь, если скажу, что ничего важнее игры в группе для тебя не было. Так? – парень молча кивнул, а я продолжил: - Именно поэтому ты попал к нам. Нам не хватает басиста и ты сюда попал не только из-за этого, а еще из-за того, чтог все группы здесь подбираются так, чтобы идеально подходить и дополнять. Ни в один другой коллектив ты не сможешь так влиться. Я это говорю не только потому что горжусь тем, что делаю, это же не я распределяю и решаю. Ты оказался в нашей студи, значит к нам.
- И что дальше?
- Играть. Жить. Я не знаю. – Я пожал плечами, особо не заостряя внимание. Никогда не задумывался, что там впереди и думаю, что и не следует. Зато, кажется, парень наконец заразился невозмутимостью, которая здесь характерна для всех новичков. Словно успокоительным напоили. Он уже не удивлялся ничему, а я объяснял устройство этого места и рассказал немного о самой группе.
- Опачки, у нас новенький! – со стороны двери раздался веселый голос Дая.
- Неужели басист? – хмыкнул Каору, неспеша подходя к дивану.
- Хорошенький, надо заметить, басист. – уточнил неугомонный Дайске, за что получил сильный тычок в ребра острым локтем от мгновенно нахмурившегося Шиньи, вошедшего последним. Тошия же явно несколько растерялся, увидев остальных согруппников.
- Ну, в общем, вот с ними тебе предстоит играть. – я выразительно наигранно-сочувственно вздохнул, кивая на троицу и добавил шепотом: - Они не знают, что с ними и где мы, не сболтни лишнего.
- Каору. – лидер чуть поклонился и протянул парню руку, которую басист крепко пожал, представившись в ответ.
- Дай. – гитарист с неизменной широченной лыбой отдал честь новичку.
- Шинья. – ударник только осторожно кивнул, чуть улыбнувшись, а я отвел Каору в сторону, оставляя Тошимасу на попечение парочки.
- Као, он помнит последние часы жизни, я рассказал ему правду.
- А ты сам-то ее откуда знаешь? – лидер удивленно уставился на меня, - Хиде?
- Ну а кто ж еще. – я только хмыкнул, - Тошия, похоже, от передоза скончался. На нарика не похож, видимо после концерта впервые попробовал и сразу к нам.
- Ну и не важно. Главное, что все вроде хорошо идет. Мне кажется, это наш басист. – Каору с улыбкой оглянулся на диван, откуда уже раздавался громовой хохот в два голоса и иногда слышались обреченные вздохи Шиньи, который уже сообразил, что на его голову свалился еще он большой ребенок и вдвоем с Даем покоя они ему не дадут.
Репетицию было решено отложить, так как Тошии стоило бы для начала освоиться на новом месте.
***
С обретением басиста закипела работа. Большая часть всего времени проходила на студии. Мы репетировали, что-то записывали, переписывали, снова репетировали… Тошия быстро влился, с легкостью осваивал свои партии, нередко дополняя или даже полностью изменяя, что как правило шло только на пользу. Погрузившись в музыку я уже не представлял себя кем-либо еще. Я действительно попал туда, куда должен был, туда, где по-настоящему мое место. И поэтому я отдавался на каждой репетиции как в последний раз. Срывал голос, изливал все самое глубокое, что пряталось на дне бездонного колодца души, теряя контроль над собой. Иногда я срывался в истерику и катался по полу студийного помещения, в кровь раздирая кожу на груди, иногда начинал плакать. Эти всплески были неконтролируемы и я никогда не мог сказать заранее, как пройдет очередная репетиция. Я просто пел и вкладывался как мог, без остатка. А потом обессиленно отваливался от микрофона как насосавшаяся пиявка и отрубался на ближайшей пригодной для этого поверхности, нередко ночуя на диване в студии.
Порой я задумывался, что дальше, хотя и старался изо всех сил гнать такие мысли. Впереди почти бесконечность. Ни одного, даже самого гениального и талантливого человеческого разума не хватит на такое. Сам собой напрашивался ответ, что потом все пойдет на новый круг, с чистого листа. Наверное, это даже неплохо. Главное – получать удовольствие от того, что делаешь. Я получал. И все мы, здесь оказавшиеся, занимались исключительно любимым и приносящим удовлетворение делом.
4. Uroboros (See You)
- Из тебя выйдет прекрасный вокалист, Варумоно. Ты не хочешь попробовать? – Худощавый мужчина, сидящий в кресле, хитровато щурится, с улыбкой окидывая задумчивым взглядом как обычно немного угрюмого Тоору, развалившегося на диване напротив, - Ты и собой хорош и вокальные данные прекрасные.
- Мори-сан, вы же знаете, я пытался. Не клеится ни с кем. Все не то, все не те. – Ниимура только отмахнулся, закурив и глядя куда-то в сторону. «Если бы я нашел тех, с кем смог бы…»
- Ну не вечно же в роуди у меня бегать, в самом деле? – мужчина явно удивлен ответом, - Думаю, стоит начинать уже сейчас и искать в процессе. Кто ищет, тот всегда находит, запомни это и всегда имей в виду, что если надо – я всегда помогу.
- Киёхару, отстань ты от человека. – раздался насмешливый голос за спиной у Мори, заставляя того обернуться.
- А что мне за это будет? Мм, Хитоки? – томно протянул мужчина, как бы между прочим проводя кончиком языка по верхней губе и внимательно оглядывая с ног до головы басиста, который невозмутимо стоит, скрестив руки с фирменной нахальной ухмылкой.
- Если тебе нечего делать – после концерта возьми у стаффа ключ от гримерки. Там и получишь свою награду за проявленное милосердие. Договорились? – брюнет подмигнул Киёхару и не спеша удалился, чтобы подло изменить любовнику с бас-гитарой. Стоит ли уточнять, что Тоору на диване уже не было?
***
- Черт побери, ты и правда мог стать одним из лучших, если бы нашел свое, Тоору… - Киёхару невесело улыбнулся захлестнувшим воспоминаниям и достал сигареты. Хитоки уже ушел домой, а Мори задержался на студии, взяв потертую акустическую гитару и перебирая струны. По полутемному помещению разлеталась ритмичная и импульсивная мелодия. Та самая его песня, которую он пел лишь самым близким. Так уж вышло, что Киёхару был в числе тех близких, что слышали. Он не решался запеть, зная, что так у него все равно не выйдет, лишь наигрывал. Прошло уже почти полгода со дня, когда его угрюмый и замкнутый роуди с огромным старательно скрываемым талантом погиб. Разбился на мотоцикле, когда отказали тормоза. Мори часто его не хватало, но так уж вышло, что люди не вечны и жизнь так или иначе продолжалась. Вздохнув, мужчина поднялся с кресла и уже собрался выходить, как заметил на полу почти у самого выхода коробку с каким-то диском. Черный фон и белые сложно сплетенные из десятков элементов буквы. Dir en grey. Uroboros. Киёхару приподнял брови. Название было ему незнакомо. Открыв, он увидел такой же черный с белыми буквами диск, а на обложке с обратной стороны было написано синим маркером: “Я нашел свою группу.” Иероглифы были неровные, словно писались нервно дрожащей рукой, но мужчина все равно узнал почерк.
- Вездесущий. Ты все же сделал это, Варумоно… - Не сдержавшись, мужчина громко расхохотался, рискуя скатиться в неуправляемую истерику. Но, вовремя взяв себя в руки, передумал уходить прямо сейчас. Он взял на колени ноутбук, включил его и вставил диск в дисковод. Наконец-то он узнает “как он там” все эти полгода.
UROBOROSОписание:
А потом выпал снег...
Ничто не случайно и я тоже попал сюда не просто так. У этого убогого мира случилось несварение, и он меня отрыгнул.
В тот день почва казалась красноватой...
1. Akuro no oka
А потом выпал снег. Насколько хватало глаз, вокруг меня была слегка припорошенная белым пустыня. Кое-где торчали куцые кустики и пучки сухой травы. Я не знаю, сколько дней я шел по ней. Я не знаю, как вышло так, что я там выжил. У меня был термос с отвратительным растворимым кофе, но он быстро закончился. пришлось довольствоваться талой водой. Наверное, родители, которых я не могу вспомнить при всем желании, наградили меня феноменальным иммунитетом. Было дико холодно и порой я терял всякую надежду на то, что когда-нибудь смогу согреться, если спасусь. В такие моменты хотелось сдохнуть, хотя бы чтоб не ощущать этот дикий холод. Мне казалось, что даже кровь замерзает и впивается изнутри в стенки сосудов колючими кристаллами. Тогда я надрезал кожу на пальце и убеждался в обратном. Это немного успокаивало. Но совсем кратковременно. Странное свойство этого места - ты не можешь умереть, даже если очень хочешь. Все порезы и ссадины заживали без следа буквально за ночь, не было даже обморожения, а я все же хотел в глубине души жить и поэтому не покончил с собой в первый же день этого ледяного ада. Поначалу со мной был рюкзак и чехол с гитарой. В рюкзаке был тот самый чертов термос и много-много потрепанных толстых тетрадей. Все они были исписаны песнями и стихами. Я не помню, кто их автор, я даже не помню, откуда у меня это все. Я вообще мало что помню, память очень скоро стала подводить. Я долго не решался, но в конце концов начал жечь тетради. И когда сжег первую, понял, что помню все аккорды, все мотивы и все тексты. Тогда же ушли и остальные. Тяжелее всего было расставаться с гитарой. Но холод оказался сильнее меня. В итоге все, что у меня осталось - пол коробка спичек и четыре сигареты. Табачный дым немного согревал легкие изнутри и разгонял неумолимо замерзающую кровь. Последнюю сигарету я оставил для «особого случая». Может, она стала бы последним моим действием, но видимо кто-то сверху решил, что хватит с меня.
Не знаю, какой это был день (ночи здесь не было совсем, а часы я довольно быстро потерял), я просто бесцельно шел, еле передвигая ноги. Мне снова хотелось лечь на промерзшую землю, закрыть глаза и не просыпаться. Но на горизонте что-то замаячило. Я пошел туда и оказался у подножия невысокого холма. Он казался совсем безжизненным, если бы не строение на его вершине. Величественное здание из белого мрамора с колоннадой и двускатной крышей... В мозгу всплыло слово «акрополь» - укрепленная часть крупных древнегреческих городов. Наверное, оттого, что здание явно было в таком же стиле, что и строения древней Греции. За долгое время, что я здесь, мне еще не попадалось никаких следов наличия людей. В душе снова забрезжила надежда. Я прибавил шагу, насколько это возможно. Взобравшись наконец наверх, оказался у самых ступеней этого храма, как я стал его для себя называть. Почему-то я не стал сразу подниматься ко входу, а просто сел на ступеньку, оглядывая высокие и толстые дорические колонны. В глаза бросилось полное отсутствие каких-либо окон (хотя их вроде и не должно быть, если это и правда храм...) и то, что тяжелые бронзовые кольца на створках двери натерты до блеска, словно за них часто берутся. Здесь есть люди? Вот и он, «особый случай». Я достал помятую, неизвестно как сохранившуюся в целости последнюю сигарету и спички. Закурил. Теплый дым проник в легкие, я вновь ощутил себя живым. Быть может, теперь все наконец пойдет иначе. Только сейчас я заметил, как трясутся руки. я почти не чувствовал их, а пальцы сгибались с титаническими усилиями. Но я еще несомненно жив и это придавало какую-то решимость и желание жить. Я довольно долго так сидел, не решаясь подойти к дверям, пока кто-то не коснулся моего плеча.
- Новенький?
- А? - нервно обернувшись я обнаружил черноволосого мужчину у себя за спиной. Он смотрел немного хмуро, но все же дружелюбно.
- Я тебя не знаю. Значит новенький. Идем. - он повернулся и направился к приоткрытой двери, откуда, видимо, и появился. Мне ничего не оставалось кроме как подняться и догонять его.
- Что это за странное место? - наконец задал я вопрос, столько дней не дававший мне покоя.
- Здесь такого не спрашивают. Потом сам все поймешь. Или не поймешь. Неважно. Как тебя зовут? - не оборачиваясь бросил мужчина и я понял, что эту тему лучше не затрагивать. Напрягшись я с трудом выловил в глубинах памяти собственное имя, которое показалось чужим и холодным, оказавшись на губах.
- Ниимура Тоору.
- Хорошо. Заходи. - передо мной открылась дверь и я послушно прошел внутрь.
Вместо ожидаемого огромного зала я оказался в неком подобии небольшой прихожей. Справа из стены торчало множество гвоздей, на которых висела верхняя одежда и чья-то серая шляпа. Последовав примеру своего проводника я снял пальто и повесил на свободный гвоздь. А тот уже пошел дальше, поманив меня за собой. За пошарпанной дверью оказалась довольно просторная гостиная, в которой сидели люди. Трое.
Аскетично обставленное помещение выглядело даже убого, но все, похоже, были довольны. Кончики пальцев, щеки, уши и нос стало ощутимо покалывать. Я уже и не помню, когда в последний раз ощущал боль. Меня подтолкнули дальше, к большому камину. Я не возражал, ведь это - источник тепла.
- У нас новенький. Ниимура Тоору. Только что на ступеньках обнаружился.
- Откуда ты? - спросил брюнет, сидевший в кресле с большой керамической кружкой в руках.
- Из Киото. ...Наверное. - я не был уверен в том, что говорю, но в памяти всплыло это название.
- Киото... - он мягко улыбнулся, что-то вспомнив, - Там красиво.
- Ты там был?
- Мне так кажется.
- Фамилий у нас тут не принято. Будешь Кё. - прервал диалог мужчина, приведший меня сюда.
- Хорошо. - я не возражал. Мне, честно говоря, было совсем плевать, как меня назовут.
- Я Каору. Это - он указал на парня с кружкой, - Дай, Вон там сидит Шинья, рядом с ним - Кисаки. - оглянувшись я увидел сидящих на продавленном старом диване невозможно худого шатена и эксцентрично выглядящего парня с красными волосами, о чем-то оживленно спорящих. Оба вежливо мне кивнули и потеряли всяческий интерес. Дай же метнулся куда-то и через пару минут вернулся с такой же кружкой, как у него. Сунул мне в руки.
- Выпей, согреешься.
- Спасибо. - в кружке оказался горячий глинтвейн. Я осторожно опустился в кресло и стал осторожно пить вино, разносящее тепло по всему телу. Аромат пряностей приятно щекотал ноздри, я оживал. Каору молча ушел за неприметную дверь, а Дай придвинулся ближе.
- Ты, наверное, вокалист?
- Нет. А с чего ты взял? - я поднял глаза на брюнета, который был, похоже, немного удивлен ответом.
- Странно... Нам только вокалиста не хватает. А ты явно к нам, раз тебя нашел именно Каору. А на чем играешь тогда? - я совсем не понимал, к чему он клонит.
- Сюда попадают только музыканты. Причем так вышло, что нас разделяют по коллективам. Шинья - ударник, Кисаки - басист, а мы с Као - гитаристы. - пояснил Дай, отпивая глинтвейна.
- Гитарист... - я ностальгически улыбнулся - У меня была гитара, да... Акустическая. Корт, кажется...
- А что с ней?
- Стало холодно. - угрюмо ответил я, не вдаваясь в подробности.
- Ясно. - ничего и не понадобилось объяснять, - Ши, подай сюда Акай, будь другом! - крикнул парень и сразу же беззвучно появился ударник, молча протягивая видавшую виды гитару, - Сыграй мне.
Я послушно принял инструмент. Провел по струнам, проверяя строй, который оказался если не идеальным, то близким к идеалу.С сухим шуршанием вытянул из держателя медиатор. В мозгу послушно всплывали нужные строчки, а пальцы словно сами скакали по ладам.
shizumidashita kanjou ni wa saigo no wakare wo
musuko no koe miminari sae kikoezu naiteiru
me ni yakitsuku kizuato ni wa ikari wo oboete
hitomi wo tojita musuko wa mou waraezu ni naiteiru
taekirenai kizu wa fukaku mijikasugiru haru yo sakura chire
Мне много раз говорили, что эту песню не стоит никому петь, что она слишком пронизана отчаянием. Одна девушка, я не помню ее лица, но она совершенно точно мне нравилась, сказала, что боится меня в такие минуты.
Пауза. Эта строчка не ложится на музыку, но для меня она обязательна:
higaisha no koe wa arimasen
Дай вздрогнул и отвел пытливый взгляд, хотя снова вскоре его обратил на меня. Мне было плевать. Я пел.
byoushitsu kara hakobarete iku hitomi wa hirakazu
watashi no koe kikoemasu ka todokanu aijou
Я чувствовал, что по жилам плавно, но неумолимо, увеличиваясь подобно снежному кому раскатывается истерика. Она сквозила в голосе, она отдавалась дрожью в пальцах, я уже совсем не контролировал себя, я просто выворачивался наизнанку, демонстрируя всем грязное и темное нутро.
taekirenai kizu wa fukaku mijikasugiru haru yo sakura chire
kinou made wa waratteita ne madobe ni saku yuri wa karete iku
ashita wa mou konai no darou juuroku no yoru
naite mite mo waratte mite mo madobe ni saku yuri wa karete iku
ashita wa mou konai no darou juuroku no haru
kasou sareta musuko wo daite kawarihateta yume wa karete iku
taekirenai kamogawa ni saku sakura no shita
rainen ni wa kirei ni saite ima made yori mankai ni saku
taekirenai kamogawa ni saku juunana no haru
Почти охрипнув, в кровь искусав собственные губы, я наконец замолчал. Несколько нервных ударов по вибрирующим струнам - замолчала и гитара. В комнате повисла почти осязаемая кожей тишина, прерываемая лишь моим шумным и тяжелым хриплым дыханием. Оглянувшись, я обнаружил завороженно гладящего на меня Дая, статуей застывшего в дверном проеме Каору и замерших на диване Шинью с Кисаки. Наконец Каору, который вроде как был здесь негласным лидером, соизволил отклеиться от косяка:
- Сильно. Да, ты определенно наш вокалист.
- Да никакой я не вокалист. Я вообще не помню кто я и как сюда попал. - я только и смог, что огрызнуться, уткнувшись взглядом в огонь.
- Раз попал - значит так и надо. Поверь, если бы ты не был нашим вокалистом - мог бы попасть в куда менее приятные места. - впервые подал голос Шинья.
Мне ничего не оставалось, кроме как дать согласие. Вокалист так вокалист. Главное, сдохнуть не дайте.
2. Pink Spider
прим. авт.: Я, честно, не хотела раскрывать всю интригу так быстро... Хотел тянуть до последнего, правда. Оно само вышло т.т Глава должна была быть полностью посвященной Кисаки, но Остапа понесло, простите.
Пошли дни. Один за другим, я совсем потерял им счет и почти не замечал ту тонкую стеночку сна, что отделяла одни сутки от других. Я все еще не понимал, что это за место и что я здесь делаю, но здесь не было принято чему-либо удивляться. Никто не знал, что здесь делает. Вернее, почти никто. с первого дня не отпускало ощущение, что Каору в курсе всего происходящего. просто отмалчивается. А я не расспрашивал. Все равно ведь ничего не скажет. Этот «храм», в который я попал, был гораздо больше внутри, чем можно было бы предположить. И в нем, словно пчелиные соты, помещалось довольно много помещений, объединенных тройками между собой в некое подобие квартиры, причем вход был один, а дверь после прихожей вела для каждого в его «квартиру». Не знаю, как у других, но у нас была та гостиная с камином, в которую я попал первым делом, спальня с тремя двухэтажными кроватями, раздельный санузел и самая настоящая репетиционная и звукозаписывающая студия со всем необходимым для деятельности полноценной группы. Все комнаты выглядели убогими и серыми, студия же, в противовес им, была наполнена прекрасной техникой, инструментами, и хорошо отделана. Неудивительно, что там проводилась львиная доля всего времени. Меня захватило то, что мы делали все вместе. Я никогда не мог и подумать, что могу петь, а мои стихи станут песнями. Но мне это нравилось и осью моего мира стала микрофонная стойка. О существовании других групп я узнал случайно. Я сидел с чашкой кофе на кухне, которая, как оказалось, была общей для всех, когда туда зашел какой-то парень с короткими ярко-розовыми сверху и черными снизу волосами. Почему-то он показался мне смутно знакомым. Словно там, в прошлой жизни, которую я совсем не помню, я много раз его видел.
- Новенький? Я не видел тебя раньше. - парень широко улыбнулся мне и нажал кнопку на электрочайнике.
- Ага... - я во все глаза смотрел на незнакомца, который, казалось, был ничуть не удивлен.
- Что смотришь так? Кухня общая, еще много кого встретишь. - парень снова улыбнулся, наливая кипяток в заварник с зеленым чаем, - Меня Хидето зовут. Хиде.
- Тоору... Кё.
- Очень приятно. - улыбка совсем не сходила с красивого лица юноши, - А ты к кому? Ну, кто тебя нашел?
- Каору. - до меня постепенно что-то стало доходить.
- А, ты с ними... Вокалист, значит?
- Ну да. А ты кто и с кем? - я совсем расслабился и наконец начал задавать вопросы. Хиде очень располагал к себе и мне хотелось бы продолжать с ним общение.
- Я гитарист... в основном. - он рассмеялся, - пока один, и, дай Бог, чтобы надолго...
- То есть? Ты рад, что один? - глаза против воли расширились от удивления. Хоть я и не особо любил людей, все же они мне были нужны. В ограниченных, правда, дозах.
- Это хорошо, что я один так долго. Еще не пришло их время. - лицо парня на пару секунд погрустнело, но довольно быстро просветлело, - Мне пока и одному неплохо, правда. Я порой кооперируюсь с Ками, Жасси и Дайске - мы тут одиночки. Ками - ударник, Жасмин - басист, а Дай-чан - вокалист. Ты еще познакомишься с ними. Уверен, ты отлично поладишь с Дайске, он любит такую музыку, да и рассказывал... а, впрочем, неважно, ты же не помнишь...
- Нет, скажи! - Хиде явно знал многое, а я не хотел упускать такую возможность узнать что-то о месте, где мы все очутились.
- Нет-нет. Нельзя. Каору пытай, он тоже немного знает, хотя и далеко не все. - парень всем видом дал мне понять, что больше ни скажет ничего и я отстал, потому что почувствовал, что он и правда будет молчать до последнего.
- А можно как-нибудь услышать, что ты играешь? - решил я сменить тему, к тому же, мне и правда было очень интересно это.
- Давай через пару часов здесь же? Думаю, я смогу тебя провести к себе на правах гостя. - Хиде налил чай в большую желтую чашку в красных сердечках и быстро вышел. Посидев еще минут десять, я помыл свою чашку из-под кофе и тоже ушел с кухни. У камина в гостиной сидел Каору и смотрел на огонь неподвижным взглядом. Тусклый свет очертил контуры лица и золотистыми бликами играл в прядях волос. Гитарист выглядел задумчивым и немного грустным, словно о чем-то тосковал. Я тихо подошел и молча присел рядом.
- Нас много?
- Довольно... А что, встретился с кем-то на кухне? - я уже говорил, что здесь не принято чему-либо удивляться?
- Угу. - я кивнул, - С Хиде.
- С Хиде? И... Что? - голос лидера дрогнул и заметно потеплел, словно это был его собственный сын. Он явно взволновался от этого известия.
- Да ничего.. - я покосился на затаившего дыхание мужчину. - Он приятный человек. И у меня такое чувство, что я его уже видел.
- Еще бы... Я уверен, что ты его видел и не единожды. Я очень рад, что теперь знаком с ним лично, правда... - Каору явно что-то недоговаривал, но я не расспрашивал, зная, что бесполезно.
- Возможно. Мне он во всяком случае понравился.
Внезапно в гостиную, разрушая всю атмосферу, раздраженным шмелем влетел Кисаки и рухнул на горестно заскрипевший под его седалищем диван.
- Чертовы кролики...
- Что такое? - Каору обернулся и уставился на шипящего ругательства басиста.
- Да затрахали трахаться уже! - в голосе красноволосого было бесконечное отчаяние.
- Кто? - тут уже заинтересовался и я.
- А ты не знал? - лидер удивленно вздернул брови, - Дай с Шиньей у нас же вроде как.. любовники.
- Не знал. - честно говоря, я смутился. Весь их флирт и перемигивания на репетициях я всегда списывал на шутки, а то, что они вечно где-то вдвоем пропадали, легко объяснялось близкой дружбой.
- Ну вот, теперь знаешь. - Кисаки продолжал плеваться ядом, - Видимо, решили, что это специально для них в репетиционной диван стоит. Я даже бас забрать не могу!
- Киса, то, что у тебя недотрах, все уже заметили, хватит списывать все на нашу сладкую парочку. - Каору ухмыльнулся и снова повернулся к камину, а Кисаки, лицом по цвету сравнявшись с волосами, вылетел из комнаты, на ходу доставая из кармана сигареты и зажигалку.
- Женщин здесь нет и на всех это сказывается по-разному. - пояснил гитарист, - Кто-то как Тадаши дрочит по трижды в день и бесится, видя кого-то вместе, а кто-то вполне неплохо справляется и без женщин... Может и тебя накроет скоро.
- А ты как же?
- А мне и так неплохо. Для физической разрядки мне никто не нужен, а эмоциональная связь у меня только с гитарой.
- Наверное, так и лучше... - я хмыкнул. Секса мне, в принципе, пока не хотелось и хорошо. Не хотел бы я превратится в такой злобный кактус, как наш басист.
- Да точно тебе говорю. Глянь на Кису. Он тут незадолго до тебя появился. Издергался весь, бедняга... - Каору, похоже, откровенно забавляло поведение басиста. А мне тем временем просто не терпелось снова встретиться с Хиде, хотя времени было еще достаточно.
- Я на кухне буду пока. Кофе выпью. - я поднялся и пошел к двери.
- Передавай Хидето привет. - не оборачиваясь попросил гитарист.
- Хорошо. - только за дверью до меня дошло, что он сказал. Вот ведь...
Хиде уже был на кухне, хотя до условленного времени было еще полчаса, не меньше. С хитроватой улыбкой он сидел с ногами на стуле, обеими руками держа ту самую забавную чашку с сердечками.
- Рано ты.
- Ты тоже - «в основном гитарист» хихикнул и с кошачьей грацией соскочил на пол, поставив чашку на стол. - идем?
Я только пожал плечами, а Хидето уже схватил меня за запястье и потащил прочь из кухни, откуда мы попали прямо в студию. От нашей она отличалась яркой цветовой гаммой. Цвета стен, мягкого диванчика, ударной установки и всего вокруг были невозможно яркими и сочными, словно здесь работал не взрослый человек, а компания маленьких детей.
- Нравится? - гитарист явно гордился студией.
- Не знаю... - честно сказал я, в ответ на что Хиде звонко рассмеялся.
- Многие врут, что нравится. Ну, не важно. Не им тут играть, верно? Садись, чего стоишь? - он кивнул на зеленый диван у дальней стены, но мое внимание уже было привлечено рядом стоек, на которых стояли разноцветные, как и вся комната, гитары.
- Вот это мне точно нравится... - я не смог сдержать восхищения, а Хиде засиял, как начищенная монетка.
- Вот эта - моя любимая. Хорошо, что она и здесь со мной... - Он взял за гриф и сразу же повесил на плечо желтую в красное сердечко гитару, совсем как та чашка.
- Она совсем как ты. - я улыбнулся, потому что она и правда как нельзя лучше подходила своему владельцу.
- У нас любовь, разве не видно? - подключившись к комбику, Хиде чуть ли не вприпрыжку подошел к кослотно-салатовой стойке с закрепленным микрофоном и сразу же заиграл. Хотя он был и без группы, уже одна только гитарная партия создавала всю нужную атмосферу. Песня показалась до боли знакомой. Я мог даже сказать, как называется. Pink Spider. Совершенно точно. Несмотря на слова, она звучала довольно радостно. Плюс ко всему у Хиде оказался отличный голос. Так вот, что он имел в виду под «в основном гитарист»... К середине песни дошло до того, что я под удивленным взглядом Хидето начал подпевать. Слова всплывали в голове так, будто я пел ее раньше.
- Ну ты... Даже такой маньяк, как Каору, не смог вспомнить слов песни... - Хиде прислонил гитару к подлокотнику дивана.
- В смысле «маньяк»? - я совсем ничего не понимал.
- Ну, в смысле, он меня узнал. Здесь. Мы столкнулись на кухне, когда он только-только попал сюда, он отшатнулся, потом челюсть уронил, и как прошепчет на весь дом: «Хиде-е-е-е...» - гитарист выпучил глаза и крайне комично изобразил реакцию всегда серьезного лидера, после чего мы с ним оба, не выдержав, расхохотались.
- Вот оно что... Вы, наверное, знакомы были раньше?
- Неа. По крайней мере, я его точно не знал - Хидето уверенно покачал яркой головой.
- Значит, ты был знаменит. - сделал я логичный вывод.
- Мэйби. - на лице гитариста вновь заиграла хитрая улыбочка.
- Ну ладно, не хочешь говорить - не надо. - я решил, что позднее обязательно все еще выведаю, хотя любопытство и точило со страшной силой.
Внезапно в дверь кто-то стал ломиться. Не знал, что такое возможно без ведома хозяина. Хиде вскочил с кресла и открыл нежданному гостю, которым оказался как раз Каору. Лицо лидера было бледным, а зрачки расширились, было заметно, что он сильно взволнован.
- Кё... Ты не знаешь, куда Кисаки подевался?
- Нет. а что Кисаки? - я в недоумении уставился на мужчину.
- Пропал Кисаки. - Кору подошел ближе и устало рухнул на диван рядом со мной, - Я обегал всю округу. Его нигде нет. Вообще! Здесь негде спрятаться. Он вообще пропал. Совсем... - высокий лоб гитариста был покрыт испариной и к нему прилипли пряди волос.
- Као... Можно тебя на секунду? - вдруг спросил Хиде.
- Да, конечно... - гитаристы отошли в сторону, о чем-то негромко переговариваясь, но я услышал достаточно много.
- ...Я же говорил... Он в коме... И вышел.
- Невозможно! ...Отсюда не возвращаются.
- Из... возвращаются.
- Но Хиде!
- Заткнись и слушай меня.
- А как же...?
- Значит не он.
- И что тогда....?
- Ждать.
Не дожидаясь окончания диалога, я вышел из студии и прямиком пошел в прихожую. Обулся, накинул пальто и вышел наружу. Я не выходил из помещения с момента моего появления здесь. Вокруг была все та же бесконечная пустыня, плешиво присыпанная снегом. В лицо сыпануло колючей снежной пылью, заставив зажмуриться. Сунув руку в карман, я вытянул оттуда слегка помятую чудом сохранившуюся сигарету и коробок с парой спичек. Они сейчас кстати. Закурил, чтобы не промерзать хотя бы изнутри.
Я забыл передать привет.
Не сказать, что я был сильно расстроен пропажей Кисаки. С самого первого дня я ощущал какое-то отчуждение с его стороны. Он не был такой частью коллектива, какими являлись остальные. Неплохо ладя с Каору, он часто цапался по мелочам с импульсивным и порой несдержанным Даем, его вечно раздражал тихий и не высовывающийся особо Шинья (и еще сильнее - эти двое вместе), а я изо всех сил держал нейтралитет, но пару раз таки сорвался, высказав все, что думаю об этом заносчивом нарциссе, при том, что басистом он был весьма посредственным. В общем, мне было плевать. Я был абсолютно уверен, что все с ним в порядке и нисколько не волновался.
Тогда, стоя на мраморных ступеньках, я впервые увидел здесь закат. Огромное солнце медленно. словно бы лениво и неохотно притягивалось к горизонту, красиво подсвечивая редкие перистые облака. Ветер почти успокоился и только легкая поземка клубилась над самой землей. Если бы я мог - обязательно зарисовал бы это легкой акварелью, чистыми и прозрачными теплыми оттенками. Но я мог лишь запечатлеть в памяти эту потрясающую картину, чтобы потом все же написать, но только словами. Прохладный воздух выветрил из головы все те триста четыре вопроса, которые возникли после услышанного от Каору и Хиде. Я просто решил не забивать извилины. Все еще узнаю потом. Время еще не пришло. Огненный шар наконец начал плавно скрываться за линией горизонта, небо постепенно окрашивалось сверху малиновым, фиолетовым и, наконец, темно-синим с редкой инкрустацией первыми звездами. В закатных лучах промерзшая почва казалась красной.
3. Ain’t afraid to die
Жутко захотелось курить. Я накинул пальто и не застегивая его вышел на мраморное крыльцо. На ступеньках, не заметив меня, сидел Хиде. Не успев даже оформить мысль, я приблизился к гитаристу и опустился на холодный, кое-где даже покрытый тонкой корочкой льда, камень.
- Хиде… Скажи, где мы?
- В Раю? – спокойно ответил Мацумото, неподвижно глядя прямо перед собой
- В Раю? – я поперхнулся. – То есть как это? Я что, умер?
- Не знаю. Может и так. Но это – наш Рай.
- Как-то не очень похоже на Рай… - я зябко поежился, запахнув пальто плотнее и втягивая голову в плечи.
- Рай – место, где твоя душа будет в вечном блаженстве без забот. Место, где ты можешь заниматься именно тем, что по-настоящему твое. Это наш Рай, Тоору.
- А почему я ничего не помню о том, что было… - я запнулся, не в силах назвать вещи своими именами и спросить о своей жизни. - Ну, до этого места?
- А почти никто не помнит. Я вот исключение. Каору смог вспомнить меня и вроде все. А остальные ничего не помнят. Так ты сможешь быть тем, кем ты должен быть, не оглядываясь на жизнь. Не важно, кем ты там был. Если ты музыкант, ты попадешь сюда и будешь заниматься музыкой. И это – Рай. Если бы ты помнил о своей жизни, счастье было бы невозможно. Ты бы скучал о ком-то, за кого-то переживал бы, тебе бы мешали события прошлых лет. А так – полная свобода без оглядки и сожалений. Только представь на секунду, если бы ты встретил здесь кого-то, перед кем провинился когда-то. Плюс камешек на душу. Кому-то ты сделал больно, кто-то сделал больно тебе… Камешки, камешки, камешки, а порой и целые глыбы. Это все груз, балласт, понимаешь? Он будет мешать твоему движению вперед. Память неизбежно нагрузит тебя целой горой, которая не нужна в подобном месте. Я вот свою гору ношу на плечах… Уже десять лет ношу. – Хидето тяжело вздохнул, опустив голову и впутав пальцы в волосы на затылке - Думаешь, легко?
- Если мы все… – я снова запнулся, но сглотнул комок, намертво вставший в горле, - Мертвы… То где Кисаки?
- А, басист ваш. – Хиде хмыкнул, чуть усмехнувшись, - его время еще не пришло и он просто вышел из комы. Почти чудо. Кома была глубокой и никто уж не надеялся увидеть его в мире живых. Хотя появление его здесь и странно, я доволен, что в итоге он не с вами. Ему было здесь не место. Да ты и сам заметил, думаю. – Мацумото хитровато улыбнулся, искоса на меня глядя.
- Да уж, без этого фрукта стало значительно спокойнее. Только вот без басиста тяжеловато. – я умолк, переваривая полученную информацию.
- Думаю, группа недолго будет в неполном составе. Должен обязательно объявиться кто-то, кто дополнит коллектив. – спокойно отозвался Хиде и легко поднялся на ноги, - Идешь? А то холодно как-то.
Я в ответ молча кивнул и сунув не зажженную сигарету в карман побрел за гитаристом в тепло помещения.
***
Я пришел в студию чуть раньше остальных , потому что хотел немного посидеть в тишине и обдумать все то, что услышал тогда на крыльце. Здесь и правда были только музыканты, а я совершенно точно был уверен, что тогда, при жизни, им не был. Ну вот хоть убей, как это ни нелепо звучит. Несмотря на приличный запас песен, почти все из которых уже обрели свое музыкальное воплощение, и гитару, я был на все сто уверен, что до того, как я попал сюда это все было не более чем хобби. Но, впрочем, это не так уж важно. Усмехнувшись, я толкнул легко поддавшуюся (замки здесь ни к чему) дверь студийного помещения и застыл в проеме, сквозь полумрак увидев, что на диванчике у противоположной стены кто-то лежит.
- Дай, ты? – осторожно поинтересовался я, пока не подходя ближе и нашаривая на стене выключатель, чтобы включить свет. Гитарист целый день где-то пропадал и я решил, что это, должно быть, он. Лампы под потолком резанули по глазам, тело на диване резко уселось, пылко, словно любимую девушку, прижимая к себе бас-гитару и в тот же миг стало ясно, что это явно не Дайске. Худой довольно высокий парень, по виду немного мадше меня, с короткими черными волосами, в сбившихся на кончик носа очках в черной пластиковой оправе, расстегнутой клетчатой рубашке с короткими рукавами и драных голубых джинсах немного испуганно смотрел на меня заспанными глазами, явно соображая, что сказать. А я тем временем скользил взглядом уже по инструменту. Форма гитары была далека от классической, бас напоминал крупного хищного зверя, напряженного перед прыжком. И хотя он явно контрастировал со своим хозяином, я почему-то решил, что они скорее дополняют друг друга, чем борются. Мы обрели нашего басиста. Парень тем временем немного пришел в себя и осторожно спросил, не заморачиваясь на всяких “вы” и прочем официозе:
- А ты кто?
- Вокалист твоей новой группы. – просто, а главное – совершенно честно ответил я, хохотнув и подходя к дивану ближе. Глаза парня расширились от удивления.
- Как так? У меня же есть группа, давно… - он нахмурился, что-то напряженно вспоминая, - Черт, я помню только, как мы бухали после концрта. Много алкоголя и, вроде бы, дурь. Лица, лица, лица… Я не помню даже их лиц и имен! – Парень снова вскинул на меня мертвенно-бледное лицо. В зрачках его плескался ощутимый кожей животный ужас.
- Тебя там точно не было… - он резко откинулся на спинку, зажмурившись, - Я вообще ничего не помню. Я помню только, что играл на сцене, а потом было много людей, алкоголя и наркота. А после наркоты – пустота. И до концерта - тоже. Где я? Кто ты? Чем меня накачали? – басист раскачивался на диване, сдавив пальцами виски и монотонно бормотал.
- Я понятия не имею, кто ты. Я пришел в свою студию на репетицию, а здесь ты. Не истери. – я схватил парня за плечо. – Свое имя помнишь?
- Хара Тошимаса.
- Тошия. – парень послушно кивнул. Видимо, с сокращением я попал в точку.
- А теперь внимай, Тотчи. Тебя, похоже, накачали чем-то мощным и в лошадином количестве, потому что это передоз.
- И поэтому память отшибло? А она вернется? Ты знаешь, кто это сделал? – Меня снова засыпали вопросами. Тошимаса явно не понял, к чему я клоню. Оно и понятно – не самый очевидный исход.
- Нет, родной, - я, не сдержавшись, ухмыльнулся, - ты просто умер. Но ты помнишь последние часы перед смертью. Это редкость. Я вот кроме имени вообще ничего не помнил. Эй, только в обморок мне не хлопайся..! – Я вовремя заметил, что Тошия опять побледнел и сообразил, что как-то я резковато, без смазки и подготовки, так сказать.
- Да быть того не может. Я же в полном порядке. Даже гитара со мной. – сильно напуганный парень все еще искал объяснения и, видимо, решил, что его разыгрывают.
- Без гитары ты не смог бы играть с нами. – я пожал плечами, - Видимо, инструменты сюда переносятся вместе с хозяином. Я вокалист, и то с гитарой пришел. А вот память – лишнее. Только проблемы от нее. Нет, Тошия, это не розыгрыш и не побочный эффект после передоза. Воспоминания и жизнь никуда не вернутся. Ты действительно умер.
- И где я? На Ад не сильно похоже. – с сомнением приподнял бровь басист, внимательно осматривая помещение.
- Раз на Ад не похоже, значит Рай. Логично? Но Рай специфический. Не будь ты хорошим музыкантом, неизвестно, куда бы загремел. Все, кого ты встретишь здесь – также музыканты. Думаю, не ошибусь, если скажу, что ничего важнее игры в группе для тебя не было. Так? – парень молча кивнул, а я продолжил: - Именно поэтому ты попал к нам. Нам не хватает басиста и ты сюда попал не только из-за этого, а еще из-за того, чтог все группы здесь подбираются так, чтобы идеально подходить и дополнять. Ни в один другой коллектив ты не сможешь так влиться. Я это говорю не только потому что горжусь тем, что делаю, это же не я распределяю и решаю. Ты оказался в нашей студи, значит к нам.
- И что дальше?
- Играть. Жить. Я не знаю. – Я пожал плечами, особо не заостряя внимание. Никогда не задумывался, что там впереди и думаю, что и не следует. Зато, кажется, парень наконец заразился невозмутимостью, которая здесь характерна для всех новичков. Словно успокоительным напоили. Он уже не удивлялся ничему, а я объяснял устройство этого места и рассказал немного о самой группе.
- Опачки, у нас новенький! – со стороны двери раздался веселый голос Дая.
- Неужели басист? – хмыкнул Каору, неспеша подходя к дивану.
- Хорошенький, надо заметить, басист. – уточнил неугомонный Дайске, за что получил сильный тычок в ребра острым локтем от мгновенно нахмурившегося Шиньи, вошедшего последним. Тошия же явно несколько растерялся, увидев остальных согруппников.
- Ну, в общем, вот с ними тебе предстоит играть. – я выразительно наигранно-сочувственно вздохнул, кивая на троицу и добавил шепотом: - Они не знают, что с ними и где мы, не сболтни лишнего.
- Каору. – лидер чуть поклонился и протянул парню руку, которую басист крепко пожал, представившись в ответ.
- Дай. – гитарист с неизменной широченной лыбой отдал честь новичку.
- Шинья. – ударник только осторожно кивнул, чуть улыбнувшись, а я отвел Каору в сторону, оставляя Тошимасу на попечение парочки.
- Као, он помнит последние часы жизни, я рассказал ему правду.
- А ты сам-то ее откуда знаешь? – лидер удивленно уставился на меня, - Хиде?
- Ну а кто ж еще. – я только хмыкнул, - Тошия, похоже, от передоза скончался. На нарика не похож, видимо после концерта впервые попробовал и сразу к нам.
- Ну и не важно. Главное, что все вроде хорошо идет. Мне кажется, это наш басист. – Каору с улыбкой оглянулся на диван, откуда уже раздавался громовой хохот в два голоса и иногда слышались обреченные вздохи Шиньи, который уже сообразил, что на его голову свалился еще он большой ребенок и вдвоем с Даем покоя они ему не дадут.
Репетицию было решено отложить, так как Тошии стоило бы для начала освоиться на новом месте.
***
С обретением басиста закипела работа. Большая часть всего времени проходила на студии. Мы репетировали, что-то записывали, переписывали, снова репетировали… Тошия быстро влился, с легкостью осваивал свои партии, нередко дополняя или даже полностью изменяя, что как правило шло только на пользу. Погрузившись в музыку я уже не представлял себя кем-либо еще. Я действительно попал туда, куда должен был, туда, где по-настоящему мое место. И поэтому я отдавался на каждой репетиции как в последний раз. Срывал голос, изливал все самое глубокое, что пряталось на дне бездонного колодца души, теряя контроль над собой. Иногда я срывался в истерику и катался по полу студийного помещения, в кровь раздирая кожу на груди, иногда начинал плакать. Эти всплески были неконтролируемы и я никогда не мог сказать заранее, как пройдет очередная репетиция. Я просто пел и вкладывался как мог, без остатка. А потом обессиленно отваливался от микрофона как насосавшаяся пиявка и отрубался на ближайшей пригодной для этого поверхности, нередко ночуя на диване в студии.
Порой я задумывался, что дальше, хотя и старался изо всех сил гнать такие мысли. Впереди почти бесконечность. Ни одного, даже самого гениального и талантливого человеческого разума не хватит на такое. Сам собой напрашивался ответ, что потом все пойдет на новый круг, с чистого листа. Наверное, это даже неплохо. Главное – получать удовольствие от того, что делаешь. Я получал. И все мы, здесь оказавшиеся, занимались исключительно любимым и приносящим удовлетворение делом.
4. Uroboros (See You)
- Из тебя выйдет прекрасный вокалист, Варумоно. Ты не хочешь попробовать? – Худощавый мужчина, сидящий в кресле, хитровато щурится, с улыбкой окидывая задумчивым взглядом как обычно немного угрюмого Тоору, развалившегося на диване напротив, - Ты и собой хорош и вокальные данные прекрасные.
- Мори-сан, вы же знаете, я пытался. Не клеится ни с кем. Все не то, все не те. – Ниимура только отмахнулся, закурив и глядя куда-то в сторону. «Если бы я нашел тех, с кем смог бы…»
- Ну не вечно же в роуди у меня бегать, в самом деле? – мужчина явно удивлен ответом, - Думаю, стоит начинать уже сейчас и искать в процессе. Кто ищет, тот всегда находит, запомни это и всегда имей в виду, что если надо – я всегда помогу.
- Киёхару, отстань ты от человека. – раздался насмешливый голос за спиной у Мори, заставляя того обернуться.
- А что мне за это будет? Мм, Хитоки? – томно протянул мужчина, как бы между прочим проводя кончиком языка по верхней губе и внимательно оглядывая с ног до головы басиста, который невозмутимо стоит, скрестив руки с фирменной нахальной ухмылкой.
- Если тебе нечего делать – после концерта возьми у стаффа ключ от гримерки. Там и получишь свою награду за проявленное милосердие. Договорились? – брюнет подмигнул Киёхару и не спеша удалился, чтобы подло изменить любовнику с бас-гитарой. Стоит ли уточнять, что Тоору на диване уже не было?
***
- Черт побери, ты и правда мог стать одним из лучших, если бы нашел свое, Тоору… - Киёхару невесело улыбнулся захлестнувшим воспоминаниям и достал сигареты. Хитоки уже ушел домой, а Мори задержался на студии, взяв потертую акустическую гитару и перебирая струны. По полутемному помещению разлеталась ритмичная и импульсивная мелодия. Та самая его песня, которую он пел лишь самым близким. Так уж вышло, что Киёхару был в числе тех близких, что слышали. Он не решался запеть, зная, что так у него все равно не выйдет, лишь наигрывал. Прошло уже почти полгода со дня, когда его угрюмый и замкнутый роуди с огромным старательно скрываемым талантом погиб. Разбился на мотоцикле, когда отказали тормоза. Мори часто его не хватало, но так уж вышло, что люди не вечны и жизнь так или иначе продолжалась. Вздохнув, мужчина поднялся с кресла и уже собрался выходить, как заметил на полу почти у самого выхода коробку с каким-то диском. Черный фон и белые сложно сплетенные из десятков элементов буквы. Dir en grey. Uroboros. Киёхару приподнял брови. Название было ему незнакомо. Открыв, он увидел такой же черный с белыми буквами диск, а на обложке с обратной стороны было написано синим маркером: “Я нашел свою группу.” Иероглифы были неровные, словно писались нервно дрожащей рукой, но мужчина все равно узнал почерк.
- Вездесущий. Ты все же сделал это, Варумоно… - Не сдержавшись, мужчина громко расхохотался, рискуя скатиться в неуправляемую истерику. Но, вовремя взяв себя в руки, передумал уходить прямо сейчас. Он взял на колени ноутбук, включил его и вставил диск в дисковод. Наконец-то он узнает “как он там” все эти полгода.
-
-
24.08.2012 в 11:22а в песнях Кё нереально много отчаяния,это верно...
-
-
24.08.2012 в 14:16-
-
24.08.2012 в 14:19вот это зацепило.
вообще,в авторе дело)
-
-
24.08.2012 в 14:22-
-
24.08.2012 в 19:52-
-
24.08.2012 в 23:38Мммм... На самом деле, очень похоже на чей-то сон...
Или иллюзию.